Любой кризис, связанный с угрозой жизни людей – это благотворная среда для вызревания уродливого зародыша полицейщины. Главная манипулятивная задача в системе координат чистой экзистенции или существования общества в целом и индивида в частности – вначале напугать, а потом “защитить”.
“Защитить” с помощью силовых методов, ведь альтернативная система коллективной защиты общества от государства в условиях такого кризиса как нынешний, распадается и атомизируется. Политические партии, профсоюзы, профессиональные организации участников рынка – их голос не пробивается сквозь невидимую стену экзистенциальной угрозы.
А что же индивид, будь-то обычный гражданин или бизнесмен? Как сказал поэт: “Голос единицы тоньше писка. Кто её услышит? – Разве жена! И то если не на базаре, а близко”.
Война, эпидемии – это время жертвенности тех, кто на фронте (военные, врачи) и время “терпильности” тех, кто в условном “тылу”. И время максимального обогащения тех, кто посредине, в том числе и так называемой “полицейщины”. И речь не о простых полицейских, а о тех, кто под предлогом борьбы с кризисом пытается создать предпосылки для возрождения силового всевластия 90-х годов, включая и пока еще робкие, но все более активные голоса за реинкарнацию в том или ином виде налоговой полиции.
Я вспоминаю 90-е годы и работу на ряде промышленных предприятий, когда приходилось буквально с нуля “заводить” заводы с численностью рабочих в несколько тысяч человек. Полномочия силовых органов, в том числе и налоговой милиции тогда были максимальными по сравнению со всеми последующими этапами “силовых реформ” и таким же минимальным был коэффициент их полезного действия. Чем жестче действовали в условиях того кризиса силовики, тем плотнее становилась картотека плательщиков налогов и выше – особняки налоговых “полицейских” генералов.
В 2010-м даже хотели создать “налоговый спецназ”. А вот любое оживление экономики сопровождалось как раз ослаблением силовой удавки на шее бизнеса. Многолетняя сага о ликвидации налоговой милиции пока так и не подошла к завершению в виде создания эффективной службы финансовых расследований. Но есть риск того, что, не меняя институциональные правила игры и правила взаимодействия бизнес-государство, любая новая служба приведет лишь к замене вывески.
Какие риски появляются сейчас? Я вижу примерно одну и ту же схему, которая была ранее многократно опробована: несколько пойманных взяточников, при чем мелких, например в налоговой. Суммы там фигурируют, как сказа бы Жванецкий, ну просто “оскорбительные для коллектива”. К примеру, 50 тысяч долларов как в недавнем задержании одного их налоговых сотрудников. Но какие выводы делаются в результате демонстрации таких фактов?
Необходимость системной работы по искоренению самих предпосылок для схем и взяток, раскручивание всего клубка причинно-следственных связей или выход на главные узлы коррупции. Отнюдь. На этих примерах делается вывод о том, что налоговую полицию нельзя ликвидировать, а следует наоборот – предоставить ей еще больший пакет полномочий. Вот и получается, что задержали взяточника, а “рога” могут вырасти на голове простого предпринимателя. Как говорил один киногерой: “с жульем допустим нужно бороться”, но в нынешних условиях это нужно делать системно и ни в коем случае нельзя пытаться использовать нынешний кризис для продвижения любых попыток усилить налоговый полицейский режим, в том числе за счет усиления налоговой “полиции” аля 90-е. Мы уже знаем, чем это заканчивается и нет ровным счетом никаких предпосылок полагать, что на этот раз будет как-то по-другому.
